| Недопетая песня |
Заметки о творчестве.
ПО ТРАМВАЙНЫМ РЕЛЬСАМ
«Грязь моя такая неведомая, такая невинная...»
«Утонуло мыло в грязи, обломался весь банный день...»
Яна Дягилева
«Вчера в 9 утра в притоке реки Оби, реке Ине, рыбаками было обнаружено тело Яны Дягилевой, поэта, певицы, рок-барда из Новосибирска.»
…Янка не записала ни одной пластинки, не выступала по телевизору, но была известна ценителям рок-музыки всей страны.
Нам, видимо, ещё предстоит осознать, кого мы потеряли…
О. Пшеничный. «Комсомольская Правда», Москва, 18.05.91г.
Кто-то недоумённо пожмёт плечами, услышав это имя. Другие соберутся, помянут. Стадионов не собирала, интервью давать отказывалась, даже гитар не разбивала. «Комсомолка» не соврала об известности. Янка была единственным Поэтом в роке после Башлачёва, и до сих пор, в 99г. никого не появилось. Время Колокольчиков умерло…
После смерти Башлачёва тиражирование его песни «Время колокольчиков» привело к появлению в продаже кооперативных колокольчиков по 3 руб., причём явно сработанных явно теми же руками, которые вчера мясо рубили. Не хотелось бы, чтобы подобное было и с Янкой. И она не хотела бы этого:
Коммерчески успешно принародно подыхать
Об камни разбивать фотогеничное лицо
Просить по-человечески, заглядывать в глаза
Добрым прохожим.
Продана смерть моя.
Украсить интерьеры и повиснуть на стене
Нарушить геометрию квадратных потолков
В сверкающих обоях биться голым кирпичом
Тенью бездомной.
Продана смерть моя.
Иду я на верёвочке вздыхаю на ходу
Доска моя кончается, сейчас я упаду
Под ноги под колёса под тяжёлый молоток
Всё с молотка.
Продана смерть моя.
Подмигивает весело трёхцветный светофор
И вдаль несётся песенка ветрам наперекор
И радоваться солнышку и дождичку в четверг
Жить-поживать.
Продана смерть моя.
Вот так детские воспоминания - страшилки, песенки, дразнилки обрываются во взрослые квадратные потолки, сверкающие обои. А вскоре и этому суждено уйти. Говорят, выросла Янка в квартирке с видом на колёса машин и чьи-то ноги. Всё хотелось чего-то кроме этих молотков, колёс, светофоров, стен и окон – да только солнышко обещано во время дождика в четверг.
“Нужно, чтобы мир заполнили странники с рюкзаками, отказывающиеся подчиняться всеобщему требованию потребления продукции, по которому люди должны работать ради привилегии потреблять все это барахло, которое им на самом деле вовсе ни к чему... Передо мной встает грандиозное видение рюкзачной революции, тысячи и даже миллионы молодых американцев путешествуют с рюкзаками за спиной, взбираются в горы, пишут стихи, которые приходят им в голову, потому что они добры и, совершая странные поступки, они поддерживают ощущение вечной свободы у каждого, у всех живых существ...” – писал главный битник Джек Кируак. Но время битников прошло не только в успокоившейся Америке, переварившей битников, хиппи, панков и т.д. на стиль одежды, но и в совке, хотя у нас это было в основном модой. Янка тоже колесила по «углам просторов и широт», но путь её – по шпалам и трамвайным рельсам – к ощущению свободы, да нет – к самой свободе! – трагичней и безнадёжней.
А мы пойдём с тобой погуляем по трамвайным рельсам
Посидим на трубах у начала кольцевой дороги
Нашим тёплым ветром будет чёрный дым с трубы завода
Путеводною звездою будет жёлтая тарелка светофора
Если нам удастся, мы до ночи не вернёмся в клетку
Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю
Чтоб остаться там лежать когда по нам поедут серые машины
Увозя с собою тех кто не умел и не хотел в грязи валяться
Если мы успеем мы продолжим путь ползком по шпалам
Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах
Надо будет сжечь в печи одежду если мы вернёмся
Если нас не встретят на пороге синие фуражки
Если встретят, ты молчи, что мы гуляли по трамвайным рельсам
Это первый признак преступления или шизофрении
А с портрета будет улыбаться нам железный Феликс
Это будет очень долго, это будет очень справедливым
Наказанием за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам
Справедливым наказанием за прогулки по трамвайным рельсам
Нас убьют за то, что мы с тобой гуляли по трамвайным рельсам
Янка не первая, у кого проявился признак преступления или шизофрении и постигло «справедливое наказание». Женя Ордановский из «Россиян», Саша Давыдов из «Странных Игр», Саша Башлачёв, Дима Селиванов, Майк Науменко, Курёхин, Цой. А ещё множество безвестных, обколовшихся, спившихся, просто сорвавшихся – но не выдержавших своей клетки. Тяга российская к трагичности – да не бывает на Руси другого! - заставляет искать всё новых святых, строить всё новые храмы, да чтоб каждый со своим святым. Всё больше строителей, меньше святых. «И наша правда проста, но ей не хватит креста из соломенной веры в спаси-сохрани. Ведь святых на Руси – только знай выноси, в этом высшая мера – скоси-схорони»
(А.Башлачёв).
Она играла то, что по привычке называют панк-роком, не придумав нового названия. Во многом – благодаря близкому сотрудничеству с Егором Летовым. Много говорилось и писалось о влиянии его на Янку. Мол, Летов её миру показал; а ещё – забивал её песни своей перефузованной гитарой и т.д., часто противоположное. Сам Егор в конце 90-го в интервью отвечал о понятии “настоящее”:
“…Вот с Янкой у нас постоянно происходили свирепые стычки на тему “любовь к человечеству”. Она призывает любить и жалеть человека просто за факт его существования (это я так её понимаю). По мне же человек – изначально НИЧТО, это – говно в проруби, кукиш в кармане (так в тексте). Однако он может, способен вырасти до Великих Наднебесий, до Вечности – если за его спиной образуется, встанет, скажем, Вечная Идея, Вечная Истина, Вечная Система Ценностей, Координат – как угодно. То есть вся ценность индивидуума равна ценности идеи, которую он олицетворяет, за которую он способен помереть – даже не так… - без которой ему НЕ ЖИТЬ.” (29.12.90. “КонтрКультУра”, 3/91)
Сама Янка:
“Рассыпать живые цветы по холодному кафелю
Убили меня значит нужно выдумывать месть
История любит героев история ждёт тебя
За каждым углом с верным средством от всех неудач
Как бы так за столом при свечах рассказать про любовь
Как бы взять так и вспомнить что нужно прощенья просить”
И вот ещё интервью Летова в “Комсомолке” 12.92:
“… Рок – трамплин, самая настоящая война, и те, кто вступил на этот, уже не могут вернуться назад. Обратной дороги для нас нет – каждый следующий шаг может быть только вперёд. Если не хватает энергии и сил сделать шаг вперёд, нужно (подчёркнуто мной) умирать. Либо человек идёт вверх, либо он ломается. Мы не сможем себе позволить быть стариками.
… Всех нас ждёт то же самое, поэтому я не воспринимаю смерть людей из нашего круга трагически, это естественный и мужественный подход.”
Плюшевый мишутка
Шёл по лесу, шишки собирал
Сразу терял всё что находил
Превращался в дулю
Чтобы кто-то там вспомнил
Чтобы кто-то там глянул
Чтобы кто-то там понял
Плюшевый мишутка
Шёл войною прямо на Берлин
Смело ломал каждый мостик перед собой
Превращался в дуло
Чтобы поседел волос
Чтобы почернел палец
Чтобы опалил дождик
Чтобы кто-то там тронул
Чтобы кто-то там дунул
Чтобы кто-то там…
На стол накрыл
Машинку починил
Платочком махнул
Ветку нагнул…
Плюшевый мишутка
Лез на небо прямо по сосне
Грозно рычал, прутиком грозил
Превращался в точку
Значит кто-то там знает
Значит кто-то там верит
Значит кто-то там помнит
Значит кто-то там любит
Значит кто-то там…
Про Мишутку (Памяти Янки), Е. Летов, 1990
Странное какое-то впечатление навевается, будто пела Янка свои песни под дулом пулемёта (летовского, может?). У Егора крышу сдувает, а соломинки по миру разносит – может и мне в глаз попало. Но Янка – она ж сама Личность, что Егор и рядом не валялся. Только солома у неё другая – сама в глаза не лезет, а хочешь – сам попробуй: “Я оставляю ещё полкоролевства, восемь метров земель тридевятых. На острове вымерших просторечий купола из прошлогодней соломы.”
Имя Егора Летова упоминаю всуе потому как от его не отвертеться, вспоминая Янку. А влияния… Если б её оставить саму по себе, повороты, что ли, у неё наверное всё-таки были бы другими. Может это было даже не влияние, а давление.
Теперь о “влиянии” – наверняка о нём. По свидетельствам Анатолия Соколкова ( “Начальника” – той самой кочегарки Камчатки в Питере на Блохина, 15), Янка начала писать песни под влиянием (опять это скользкое слово!) Саши Башлачёва, когда тот ещё публично вообще не пел – а только когда душа просит. “Я был в Сибири, был в гостях в одной весёлой куче” – именно там и так, по одной из ранних его песен, они столкнулись.
Я голову несу на пять корявых кольев
Я крепость возвожу из старых липких карт
Крестьянкой крепостной в края крапивных кровель
По хрупкому хребту, что кренится назад
Сбивая руки в кровь о камень, край и угол,
Заплаты на лице я скрою под чадрой
Границу перейду страны вороньих пугал
Укрыться упрошу за Лысою горой
Кроя крамольный крик кривой кровавой кромкой
В горячий грешный год, грядущему грозя
В поту пытаясь встать, чтоб испытать потомков
Положено молчать скользя, ползя – Нельзя …
Позже цитировались слова Башлачёва, где он признавался, что украл лежавшие на столе стихи у женщины; роль женщины отводится Янке. Что ж, можно и спорить с этим, но для обоих вопрос решён: “нет тех, кто не стоит любви…” и “Как же сделать, чтоб всем было хорошо…”. Хотя Янка и не пишет “про любовь” – лишь однажды, по-своему и уж для многих совершенно не понятно: “…ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах”.
Для меня лично их основное сходство в трудности цитирования – часто трудно остановиться. Янка не перегружает слова, редко сбивается со вкуса, ведёт слово за слово интуитивно, подсознательно; кажется, слова не выбираются, а сами ложатся – хоть теми же дразнилками-считалками, хоть просто отчаянным “домой!”. Это вам не опереточное ерничество Кинчева и иже, мрачно-пафосные заклинания фабрики ГО, и не Борис Гребенщиков – “если б я мог выбирать себя – я был бы Гребенщиков”. По определению Марины Кудимовой («New Hot Rock», М., №11/12 1995г.) “Башлачёв – Горький русского рока, БГ – его Брюсов. В первом национальное – от общей идейности, во втором – потому что мы и так могём. Только в Янке это – от подлинности дара. Отсюда полисемия*, глобальность словоупотребления. «Обманули дурачка!» - небось, замучаешься выдумывать более экзистенциальный* рефрен. Эта способность оживить готовую модель, поставить её в нужном месте, произнести в нужное время:
Гори-гори ясно,
Чтобы не погасло! –
редчайшая чуткость к языку – все свойства большого поэта в ситуации абсолютной глухоты времени!”
Ожидало поле ягоды
Ожидало море погоды
Рассыпалось человечеством –
Просыпалось одиночеством
Незасеянная пашенка
Недостроенная башенка
Только узенькая досточка
Только беленькая косточка
Не завязанная ленточка
Недоношенная доченька
Обвязала белой ниточкой
Обмотала светлым волосом
И оставила до времени
Вместе с вымытыми окнами
Вместе с выцветшими красками
Вместе с высохшими глазками
С огородным горем луковым
С благородным раем маковым
Очень страшно засыпать.
Официальная пресса не баловала Янку своим вниманием (да она и сама интервью не любила) – в основном это были упоминания с каких-то концертов и фестивалей. Но здесь отличилась “Комсомольская правда”. Статья “Панк-звезда из глухой Сибири” (23.09.1990) знакомила миллионы читателей с Янкой. В коротенькой статье: неправильное цитирование, жалость по поводу отсутствия продюсера («Требовательного. Западного толка), констатация факта, что Янке Дягилевой стадиона не собрать, сравнение с Патти Смит, заявление об отсутствии социального протеста в песнях, ещё кой-какая ерунда и - концовка «Только мне всегда было интересно – в какой сибирской деревушке она слышала столько народных песен?». На счёт последнего, я думаю – ни в какой. Там (как и у меня под окнами в брежневском квартале) скорей всего услышишь «По речушке лом плывёт из села Кукуева/ Ну и пусть себе плывёт …». А продюсер зачем ей и стадионы? С социальным протестом вообще неувязка выходит – Янка сама по себе социальный протест! – да и сам автор (И. Мальцев) в этой же статье приводит «не социально направленные» слова из «Прогулки по трамвайным рельсам».
Своеобразным ответом, причём с той же полосы прозвучали строки:
«Им не нужно помогать, их просто надо понять. Надо спуститься к ним в подполье и рассмотреть их в полумраке – отвлекаясь от пустых бутылок, сладкого дымка, странных причёсок и одежд. Понять, что обитатели этого подполья – не жители горьковского дна, гордые и много чего повидавшие люди.
Тому, кто привык искать какую-то пользу во всех проявлениях человеческого бытия, никогда не понять обитателей андеграунда.
Хочется, чтобы, читая о таких людях, вы поняли – почему и для чего они так живут.»
Костя Горький. Дети подземелья выходят на связь
«Комсомольская правда», 16.12.90г
После смерти, как положено, помимо публикаций самиздатовских изданий, появляется множество статей в официальной прессе. Теперь уже с меньшим количеством накладок.
Статья в “Литературке” написана известным театральным обозревателем Александром Соколянским. Здесь – хорошо и лаконично о Янке:
“Янка сделала невозможное: приняв беспросветность, стала в ней источником света, перевела панковскую остервенелость в состояние трагизма… было ощущение: то, от чего всех рядом дёргает и кривит, на неё с чудовищной силой давит”.
Ух, классно лежать не шевелиться
Ух, классно бежать не спотыкаться
Спит маленький кот рядом с большим
Спи маленький кот не просыпайся
Я рядом с тобою в серенькой шкурке
Я уползу под диван влезу на столбик
Я прыгну оттуда хищной зверюшкой
Я прыгну оттуда сереньким тигром
Я прыгну оттуда откуда не скачут
Я прыгну оттуда куда не вернуться
Я прыгну оттуда где я поселился
В серенькой шкурке.
Многочисленные интервью знакомых, заметки и статьи в областных комсомольских газетах, в “Экране и сцене”, “Кругозоре”, “Комсомолке”. Наверное, ни одно самиздатовское издание не промолчало. От двух строчек – до газетного разворота. Нет только её живого голоса.
Саша Башлачёв просил: “Поэты идут до конца. И не смейте кричать им: “Не надо!”. Крикнуть хочется, но остановить – всё равно невозможно.
Мне придётся отползать
От объявленья войны на все четыре струны
От узколобой весны во все четыре стены
От подгоревшей еды за все четыре беды
От поколения зла в четыре чёрных числа
Накинуть старый мундир, протёртый кем-то до дыр
Мне придётся обойтись
Без синих сумрачных птиц, без разношёрстных ресниц
Да переправить с утра что не сложилось вчера
Оставить грязный вагон да продолжать перегон
По неостывшей золе на самодельной метле
Раскинуть руки во сне чтоб не запнуться во тьме
Мне придётся променять
Осточертевший обряд на смертоносный снаряд
Скрипучий стул за столом на детский крик за углом
Венок из спутанных роз на депрессивный психоз
Психоделический рай на три засова в сарай
Мне все кричат - Берегись!
Мне все кричат - Берегись!
Кто следующий? Наши имена с ихними не сравнить. Там – Моррисон, Леннон, Хендрикс, Пресли, Джоплин, Кобейн … У нас всё скромнее. Так, сельское кладбище с перепившимися героями. Янка тоже там. На могиле не будет величественного памятника. И оркестры играют ближе к Новодевичьему. А здесь тихо и уныло. Могилы зарастают. Иногда только звон колокольчиков напоминает о том, что здесь кто-то лежит.
Я оставляю ещё полкоролевства
Восемь метров земель тридевятых
На острове вымерших просторечий
Купола из прошлогодней соломы
Я оставляю ещё полкоролевства
Камни с короны, два высохших глаза
Скользкий хвостик корабельной крысы
Пятую лапку бродячей дворняжки.
Я оставляю ещё полкоролевства
Весна за легкомыслие меня накажет
Я вернусь, чтоб постучать в ворота
Протянуть руку за снегом зимою
Я оставляю ещё полкоролевства
Без боя, без воя, без грома, без стрёма
Ключи от лаборатории на вахте
Я убираюсь, рассвет в затылок мне дышит
Рассвет пожимает плечами мне в пояс
Рассвет машет рукой.
Использованная литература:
1. Русское Поле Экспериментов – М.: ТОО “Дюна”, 1994.
2. Иллюстрированная Энциклопедия Рок-Самиздата – Н. Новгород, 1994.
3. New Hot Rock – М., №11/12 1995.
4. Rock-Fuzz – СПб., 1994.
5. КонтрКультУра – М., №3 1991.
6. «Свирепый Ёж» – Колтуши, №2(8) 1997.
7. «Комсомольская правда» - см. ссылки в статье.
*Надо хоть посмотреть в словарь, а кто и так знает – подскажите!
Кстати, у Янки в основном слова с того самого “острова просторечий”. Исключение – ангедония.
НЮРКИНА ПЕСНЯ
Разложила девка тряпки на полу
Раскидала карты-крести по углам
Потеряла девка радость по весне
Позабыла серьги-бусы по гостям
По глазам колючей пылью белый свет
По ушам фальшивой трелью белый стих
По полям дырявой шалью белый снег
По утрам усталой молью белый сон.
Развернулась бабской правдою стена
Разревелась-раскачалась тишина
По чужим простым словам как по рукам
По подставленным ногам – по головам
А в потресканном стакане старый чай
Не хватило для разлёту старых дел
Фотографии – там звёздочки и сны
Как же сделать, чтоб всем было хорошо
Всё, что было – всё что помнила сама
Смёл котейка с подоконника хвостом
Приносили женихи коньячок
Объясняли женихи – что по чём
Кто под форточкой сидит – отгоняй
Ночью холод разогнался с Оби
Вспоминай почаще солнышко своё
То не ветер ветку клонит
Не дубравушка шумит…
1989
У многих Янку услышавших впечатление примерно «непонятно, но обалденно». Прям как в Дао: Смотрю на него и не вижу, а поэтому называю его невидимым. Слушаю его и не слышу, поэтому называю его неслышимым. Пытаюсь схватить его и не достигаю, поэтому называю его мельчайшим.
Нетрудно научиться плести фенечки и ездить автостопом по край географии. Выплеснуть всё, что видишь, чувствуешь на дорогах Необъятной - не для каждого. Ушла Янка, оставив свои полкоролевства - может чаще мы теперь станем заходить на «остров вымерших просторечий». А то ведь всё нам не до этого - на кой кому королевство «с куполами из прошлогодней соломы»? Не проще ли телевизор, газеты, футбол? А она умела обращать обыкновенные вещи в нечто сказочное (кстати вот: «телевизор будёшь смотреть - козлёночком станешь»).
ПРИЛОЖЕНИЕ. СТИХИ.
По трамвайным рельсам.
Яна Дягилева, 1988
"след героя светел и кровав"
...в пароходы, в строчки, и в другие долгие дела.
“Долой вашу власть, долой вашу религию, долой вашу любовь!”(Маяковский)
Смотрю на него и не вижу, а поэтому называю его невидимым. Слушаю его и не слышу, поэтому называю его неслышимым. Пытаюсь схватить его и не достигаю, поэтому называю его мельчайшим. (ДАОДЭЦЗИН)
“Нужно, чтобы мир заполнили странники с рюкзаками, отказывающиеся подчиняться всеобщему требованию потребления продукции, по которому люди должны работать ради привилегии потреблять все это барахло, которое им на самом деле вовсе ни к чему... Передо мной встает грандиозное видение рюкзачной революции, тысячи и даже миллионы молодых американцев путешествуют с рюкзаками за спиной, взбираются в горы, пишут стихи, которые приходят им в голову, потому что они добры и, совершая странные поступки, они поддерживают ощущение вечной свободы у каждого, у всех живых существ...” - Джек Керуак был первым писателем, сформулировавшим и провозгласившим те идеи, которые сразу же были взяты на вооружение самым революционным поколением Америки ХХ столетия, “разбитым поколением”, битниками.
“Я люблю сумасшедших, таких, которые бешено хотят жить, бешено хотят говорить, бешено хотят спастись, которые хотят иметь все сразу, которые никогда не зевают и никогда не говорят пошлостей, а всегда горят, горят, горят”, - говорит герой Керуака.(“На дороге”)
Они основательно потоптали американские дороги с рюкзаками за спиной, понаписали килограммы стихов, понаделали кучи любви, насовершали странных и неожиданных поступков...(Спустя десятилетие “рюкзачная революция” глухим эхом отозвалась и в Советском Союзе - те же рюкзаки, те же дороги, почти такой же “комсомольский” задор, такие же убогие КаэСПэшные песенки, палатки, костры и привалы. Вот только гомосексуалисты, наркотики и рок-н-ролл были чуть позже!)
Моррисон умер в 27. Его принял к себе мир, о котором он пел, мир, двери в который он пытался приоткрыть. Многие ограничиваются одним-двумя взглядами в замочную скважину – и живут долго, хоть до 100 лет.
|
|
|
|
|
|
 |
